Ты шел по жизни одинок, с тетрадью в руке,
А я — в аллеях Тверской, в тоске.
И вот он, переулок, тихий и глухой,
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке.
И мир закрутился, запел, зацвел,
И рукопись росла, и каждый лист о любви был.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
Да отрежут лгуну его гнусный язык!
Мы ее нашли в вихре осенней листвы,
И ей были полны и роман, и наши души.

Потом пришли они — с тупыми глазами, с словами-ножами,
И свет померк, и пламя в камине затушили сами.
Ты исчез в больничной тишине, а я осталась в огне,
Готовая на все, ведь мы не виноваты в нашей вине.
Я королева бала в мире тьмы, лишь бы найти тебя,
Разрушить стены, вернуть тебя из небытия.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
Да отрежут лгуну его гнусный язык!
Мы ее пронесли сквозь адскую боль и ложь,
И ради нее я на все, на все готова.

И вот он, последний приют, где нет ни злобы, ни клеветы,
Где время остановилось для нас с тобой навсегда.
Тот, кого мы так боялись, дарует вечный покой,
Ведь рукописи не горят, и любовь — остается с тобой.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?!
Да отрежут лгуну его гнусный язык!
Мы обрели ее в вечном нашем доме,
Настоящую, верную, вечную любовь!

За мной, мой Мастер... За мной...
Наш вечный покой...
Настоящая... вечная...